Его бабушка Ефросинья Нестеровна шила женскую одежду, брала с собой на работу в ателье и маленького внука Пашу, который уже в семь лет не только научился управляться со швейной машинкой, но и полюбил это занятие. В то же время его дед, ветеран Великой Отечественной войны Иван Васильевич Гилев, учитель математики, прививал любовь к этой науке и своему внуку, а кроме того, научил его обращаться со столярными и слесарными инструментами. Жизненный девиз деда, перешедший от него к Павлу, звучал так: «Всего, что ты захочешь, ты можешь достичь, надо только научиться этому делу, стараться, и всё получится».

Юность и молодые годы Павла Бежацкого прошли в Новоалтайске, где после окончания школы он последовательно был токарем, воспитателем в детском доме. Был он и диджеем на молодежных вечеринках и ночной дискотеке. Сам пробовал писать музыку, несколько треков прозвучали на одном из молодежных каналов. А потом вместо музыки застучал молоток.

– Плата за аренду повысилась, нужно было искать иной источник доходов вместо дискотеки, поскольку у меня на руках была семья, больные мама и бабушка, – рассказывает Павел Бежацкий. – Когда бабушка ушла из жизни, я стал часто бывать на кладбище, как говорится, проведывать ее, и там видел портреты на памятниках. Спрашивал себя: смог бы я выполнить такую работу? И мне казалось, что это невозможно.

И тут не первый раз пришел ему на помощь дедовский девиз. Полгода он сидел без работы, переваривая всю доступную информацию по гравировке, которой работающие в этой области специалисты делиться не спешили, а свободного доступа в Интернет не было. Перебравшийся к тому времени в Павловск, ездил Павел в Барнаул в краевую библиотеку имени Шишкова, где часами просиживал над интересующими его книгами. А потом увидел в газете объявление военно-мемориальной компании об оказании услуг, позвонил по указанному телефону и спросил, нужен ли им художник по камню? Его пригласили на собеседование, и после разговора начальник производства дал Бежацкому три фотографии и три каменные плитки. Уже через неделю Павел вернулся в компанию с выполненной работой.

Сегодня в ответ на вопрос, понравилась ли она заказчику, ремесленник с улыбкой отвечает, что деньги ему за ту работу заплатили. А кроме того, познакомили с опытным художником, который показал Павлу несколько приемов в работе и за два часа научил Бежацкого в профессии большему, чем тот собрал за полгода. Уже следующие работы молодого ремесленника вызвали чувство удовлетворения у заказчиков, а сам он решил открыть собственную мастерскую. Изготовлением надгробных памятников и мемориальных досок Павел Бежацкий занимается шесть месяцев в году, заказы начинают поступать ближе к лету и заканчиваются в канун зимы. Остальное время посвящено художественному творчеству, о нем, в частности, ряде выставок картин и гравюр, много писали краевые СМИ. Однако абсолютного раздела между двумя этими занятиями – ремеслом и творчеством Бежацкий не видит.

– Мне нравятся материалы хрупкие, к ним надо подходить расчетливо, – говорит он. – Если по камню неточно ударишь, то что отсек уже назад не приклеишь и будет испорчена дорогостоящая заготовка. Поэтому надо всё продумать, рассчитать и одним точным движением получить нужную линию. Когда-то я боялся это делать, но с приобретением достаточного навыка страх прошел. Если разделить ремесленную и творческую части, то нужно сказать, что в первой – в данном случае в работе с камнем – главное – это мастерство, доведенное до автоматизма.

Но и в ремесле творческая составляющая, несомненно, присутствует. Заказы действительно однотипные, но люди-то на портретах разные, пожелания к композиции у заказчиков – тоже. И кроме того, это ведь ручная работа, а в ней два портрета одного и того же человека, выполненные одним мастером, всегда будут в чем-то несхожи. Здесь можно провести аналогию с древнерусской иконописью. Иконописец обязан повторить канон и не привносить в работу ничего своего. А при этом иконы и даже школы иконописи разные… Не так давно Павел Бежацкий завершил работу над иконостасом для Михайло-Архангельской церкви в селе Рогозиха Павловского района. Согласившись выполнить ее, по сути, за символическую плату, которая к тому же ушла на покупку необходимых инструментов, мастер работал в рогозихинской церкви четыре зимы.

– Моя задача была получить максимально выразительный иконостас при минимальных затратах, – рассказывает он. – Приняли решение изготовлять его из типового соснового погонажа и мебельных щитов, которые безвозмездно предоставил Павловский лесхоз. Элементы трижды покрывались морилкой под красное дерево с промежуточными просушками и шлифовками. Затем на них я гравировал плоскорельефные орнаменты, в которые втирал краску под золото. Получился очень интересный эффект: в зависимости от точки и угла зрения позолота приобретает разную яркость, словно сияет.

Отвечая на вопрос о творческих планах и замыслах на будущее, Павел говорит просто:
– Больше работать с Божией помощью. Вот и все планы.

Константин Сомов (фото автора)